Современный мир имеет несколько центров влияния. Одним из таких центров является Китайская Народная Республика (КНР). Континентальный Китай на протяжении последних десятилетий превратился из страны, претендующей на лидерство среди стран «третьего мира», которые появились в результате процессов деколонизации, на глобального игрока. Этот процесс начался еще во времена Холодной войны. Тогда КНР, бывшая теоретически частью социалистического мира ( хотя и проводила политику отличную от политики СССР) стремилась найти союзников, чтобы противостоять империализму. Пекин строил отношения с развивающимися странами Африки, что повышало его роль в биполярном мире.
В XXI веке цели КНР на Черном континенте несколько изменились. Можно с уверенностью сказать, что современный интерес Китая в Африку обусловлен в значительной степени экономическими причинами. Поднебесная расценивает себя, как живой растущий организм, которому нужны ресурсы. Кроме ресурсов КНР нуждается в рынках сбыта, а африканский континент представляет собой почти неограниченный ресурсный потенциал и не сформированы рынки, на которых фактически отсутствует конкуренция. Однако экономические вопросы заключаются в основе сотрудничества Китая с другими государствами. Основой является тайваньский вопрос.
Так что Китай стремится стать мировым лидером, он нуждается в поддержке африканских стран в международных организациях. Среди вопросов, которые являются принципиальными для Пекина в отношениях с другими государствами мира, является концепция «одного Китая», что признает суверенитет КНР над Тайванем. В то же время Республика Китай (Тайвань) до последнего времени занимала непримиримую позицию по отношению к КНР, считая Коммунистическую партию узурпаторами власти в Китае.
Основной боевой танк танк VT-4
КНР апеллирует к африканским странам с позиции якобы общей исторической судьбы. Дело в том, что Китай, как государство, хоть никогда и не был колонией, но с середины XIX века находился под значительным влиянием европейских колониальных империй. Более того, определенные китайские приморские территории и отдельные порты и города были захвачены Португалией, Великобританией, Германией. Отголоском того времени стал особый правовой режим в Гонконге (летом 2020 КНР приняла закон о национальной безопасности Гонконга, что рассматривается Гонконгом как вмешательство во внутренние дела) и Макао. Передача суверенитета от Великобритании, в случае Гонконга, в КНР состоялась в 1997 году, а Макао, от Португалии в 1999.
Тезис об общей исторической судьбе является основой концепции, которая предусматривает сотрудничество малоразвитых стран в противовес вызовам глобализации. В свою очередь, страны Африки видят в сотрудничестве с Китаем противовес современному мироустройству, в котором господствуют бывшие метрополии. К тому же КНР, в отличие от западного мира, не требует никаких политических изменений, демократизации, борьбы с коррупцией. Просто Пекину это не интересно, ведь китайская политическая культура абсолютно лояльно относится к подобным вещам.
Этим и обусловлено широкое привлечение китайских инвестиций в то, чего больше всего нуждается Африка - в инфраструктуру и образование. С такими проектам Китай пришел на континент еще в 70-х годах. Одним из первых инфраструктурных проектов, в которые были реализованы за китайские деньги была TAZARA - железная дорога, объединяющая замбийский «медный пояс» и Танзанийский порт Дар-эс-Салам. Проект стоил КНР 406 млн долларов США. А реализовано это строительство было для того, чтобы социалистическая Замбия была независимой в логистическом плане от Южной Африки и Родезии. Но эта железная дорога так и не вышла на проектные мощности по грузовым перевозкам и функционирует теперь за счет китайских же кредитов.
Самоходная гаубица PLZ-45 и бронетранспортер WZ-523 в армии Ганы.
И это не единственный инфраструктурный проект, который осуществлен в Африке китайцами за китайские деньги. Причем проект используется КНР в собственных целях для импорта африканских ресурсов. Можно еще вспомнить железную дорогу Адис-Абеба - Джибути, которая стоила 3 млрд долларов США, железные дороги в Нигерии и Анголе, странах богатых нефтью, в Мавритании. В последней стране в 2009 году китайцы вложили 280 млн долл США в расширение порта Нуакшот.
Казалось бы, континентальный Китай прочно стоит в Африке и связал африканские правительства кредитами, однако встречаются случаи, когда КНР получает болезненные поражения. В свое время Майкл Сата, один из кандидатов на пост президента Замбии сыграл на антикитайских настроениях замбийцев и победил на выборах. Но этот факт не вывел Замбию из-под китайского влияния. Еще одним примером китайской неудачи стал отказ Танзании от межправительственного кредита на 10 млрд долларов США, который должен был пойти на строительство порта в Багамойо. Портовая инфраструктура Танзании, безусловно, нужна, но одним из главных требований предоставления кредита было получение нового порта КНР сроком на 99 лет. Здесь мы подходим к тому, что бывший госсекретарь США Рекс Тиллерсон называл «ограничением суверенитета». Потому китайцы дают кредит под залог тех или иных месторождений ископаемых и инфраструктурных объектов. Такая ситуация может привести к тому, что Пекин просто распространит свой суверенитет на территории и объекты, на которых сейчас работают китайские компании.
С 2015 года Народно-освободительная армия Китая готовится к проведению военных операций за рубежом. В рамках этого процесса в Джибути в августе 2017 была открыта первая китайская военная база за рубежом. Джибути, нужно заметить, вообще является страной иностранных военных баз. Этому способствует стратегическое расположение этой небольшой страны. Через Баб-эль-Мандебский пролив, на африканском побережье которого и расположен Джибути, идет главная торговая артерия Азии с Европой и восточным побережьем Северной Америки. Кроме китайской базы в стране является итальянская, французская, американская и японская (той самой Японии, де-юре не имеет вооруженных сил). Американскую базу использует также Великобритания, французский - Германия и Испания, а на японской периодически располагаются индийцы. Также идут переговоры о размещении военных баз Саудовской Аравии и Индии.
Судя по всему КНР не намерена ограничиваться военным присутствием лишь в Джибути. Летом 2020 СМИ писали о намерениях построить китайские военные базы в Кении и Танзании. А уже в сентябре появились заявления депутатов намибийского парламента о присутствии 3,5 тыс. Китайских военных в стране, которые проходят подготовку в пустыне Намиб. В обоих случаях официальные представители КНР опровергли такие заявления одновременно в случае Намибии было прямо сказано, где именно китайцы не строят военную базу. Это дает понимание того, что в указанном городе Свакопмунд, расположенном на побережье Атлантического океана, военная база, как полагают военные эксперты, рано или поздно появится.
Кроме того, КНР проводит наступательную политику в сфере военно-технического сотрудничества и постепенно вытесняет с континента устаревшую советскую и западную военную технику. Например, в Нигерии на вооружении стоят колесная боевая бронированная машина ZBL-08, основной боевой танк VT-4. А китайско-пакистанский истребитель JF-17 призван заменить собой китайский же Chengdu F-7, который, в свою очередь, является лицензионной копией советского МиГ-21.
Нигерийский истребитель FT-7NI
Эфиопская армия имеет китайские шестиколесные БТР WZ-523, как и армии Ганы, Намибии, Судана, Габона и Чада. 155 мм самоходная гаубица Type 88 (или PLZ-45) состоит на вооружении у Алжира и той же Эфиопии. БТР WZ-551 используется в Анголе, Алжире, Бурунди, Камеруне, Кении, Габоне и еще ряде стран. В свое время китайское оружие хлынуло широким потоком и в Южную Африку.
Подобная экономическая и военная политика КНР дает повод считать китайскую экспансию неоколониализмом, ведь китайские компании так же, как в свое время европейские, эксплуатируют африканские ресурсы, а развитие инфраструктуры направлено, в первую очередь, на то, чтобы эти ресурсы было удобнее вывозить. Через собственные культурные проекты Китай выращивает лояльные себе африканские элиты. Так прежде делали европейские метрополии.
Власти Китая пренебрежительно относятся к африканцам. Это четко просматривалось весной 2020 года, когда весь мир сидел на карантине, а КНР бодро отчиталась об отсутствии в стране больных коронавирусом. То есть отсутствие болезни среди китайцев, а не среди иностранцев, среди которых много африканцев, в частности, студентов. Такая официальная позиция Коммунистической партии КНР привела к тому, что в Гуанчжоу, например, африканцев выбрасывали из отелей и арендованных домов прямо на улицы.
В конце XIX века между европейскими империями развернулась так называемая «битва за Африку». Сейчас мир вступает в «битву за Африку 2.0», в которой наряду со старыми игроками, такими, как Франция, Великобритания, США участвует континентальный Китай.
