Война во все времена было делом не для слабонервных. Что уже говорить о древних воинах, которые вынуждены были рисковать жизнью в невыносимых условиях, рубить врагов бронзовыми или медными мечами, крушить черепа палицами. В аду античных битв трудно было сохранить самообладание. После боя, как свидетельствуют античные историки, выжившие бойцы старались. Описывая битву при Марафоне в 490 г. до н.э., греческий историк Геродот записал историю о человеке, который ослеп после того как во время битвы стал свидетелем смерти своего товарища (Геродот, VI, 117). До недавнего времени считалось, что это самое раннее известное упоминание о явлении, называемом в современной медицине посттравматическим стрессовым расстройством.
Но недавно группа ученых заявила, что найдено ещё более раннее упоминание симптомов посттравматического стрессового расстройства, датированное временем между 1300 до н.э. и 609 г. до н.э. Они опубликовали свои выводы в журнале «Early Science and Medicine» в статье с философским названием «Нет ничего нового под солнцем». Воины в Древней Ассирии (современный Ирак) были обязаны проходить службу циклами по три года. Как правило, в первый год они занимались строительством дорог, мостов и других объектов, затем, во второй год воины отправлялись на войну, а в третий — возвращались к своим семьям, после чего начинался новый цикл несения службы.
Изучая переводы известных текстов, историки заметили, что типичные симптомы ПТСР были и у ассирийских солдат. Соавтор исследования профессор Джейми Хэкер Hughs поделился наблюдениями: «Букет симптомов, получаемых после битв, очень типичен, сейчас эти симптомы четко ассоциируется с посттравматическим стрессовым расстройством. «Ассирийские воины рассказывали, что слышат и видят призраков, говорящих с ними, — призраков людей, которых они убили в бою — и это именно то, на что жалуются современные солдаты, имевшие опыт рукопашной схватки.» Кроме того, ассирийские воины испытывали навязчивые воспоминания, нарушение сна и плохое настроение. ПТСР не было клинически признано в США до 1980 года, пока не произошел всплеск заболевания в среде профессиональных солдат, возвратившихся домой с войны во Вьетнаме. До этого для констатации психологических расстройств на почве войны применялись такие термины как «контузия», а множество солдат, либо из-за внешнего давления или из-за собственного чувства стыда, молчали об эмоциональных травмах, нанесенных войной. Это новое исследование демонстрирует, что хотя болезнь лишь недавно получила широкое признание, она также стара как человеческая цивилизация.
Призраки былых битв
Летописи изобилуют четкими клиническими описаниями болезней, поражавших князей. Так, Владимир Святославич Святой страдал "очима" (заболеванием глаз). Святослав Ярославич Черниговский в 1076 году умер от злокачественной опухоли на шее - лимфосаркомы или лимфогранулемы. Всеслав Полоцкий имел врожденную мозговую грыжу, из-за чего всю жизнь носил повязку-бандаж. Владимир Василькович Волынский в 1288 году после страшных мучений скончался от злокачественного образования на подбородке. Согласно летописи, "нача еому гнити исподная оуоустна первого лета мало, на другое и на третье болма нача гнити. И еще же емоу не вельми болноу, но ходяшь и ездяшеть на коне... Исходящоу же четвертомоу летоу, и наставши зиме, и нача болми немочи, и опада емоу все мясо с бороды и зоуби исподнии выгниша вси и челюсть бородная перегни". В возносимых Богу молитвах князь стонал: "...не могоу терпети". "Леже потомь вонъ не вылазя, но болми нача изнемогати, и опада емоу мясо все с бороды и кость бородная перегнила бяшет и быс видити гортань. И не вокоуша по семь недель ничегоже развее одиное воды и то же по скоудоу".
В 1092 году на русские земли обрушилась первая в их истории эпидемия. Тогда за три месяца от Филиппова дня до мясопуста было продано 7 тысяч гробов. Мор 1230-1232 годов на Смоленской земле унес 32 тысячи жизней. Однако средневековые люди не понимали истинных причин немощей и объясняли их происками дьявола. Они представляли болезни в образе злых сил, посланных демонами, чтобы наказать грешников. Во время мора 1092 года в Полоцке в полночь слышались стоны, и горожанам чудилось, что "рыщуть беси по оулици" и поражают того, кто "вылезаще из хоромины". Затем бесы стали являться днем верхом на лошадях, но самих их не видели, лишь замечали копыта коней. По волости поползли слухи, "яко навье (души умерших предков. - И. М.) бьють Полочаны".
Бытовало мнение о внезапно появлявшихся болезнях-женщинах. Холеру представляли в виде старухи со злобным лицом. В легких, свободно развевавшихся по ветру одеждах налетали от семи до двенадцати дев-лихорадок: трясея; приносящая внутренний жар огнея; знобея; давящая на ребра, лишающая аппетита и вызывающая рвоту гнетея; причиняющая хрипоту и харканье грудея; ломящая голову и закладывающая уши глухея; ломея; пускающая по телу отеки пухнея; желтея; корчея; не позволяющая больному сомкнуть глаза глядея и, наконец, старейшая сестра мертвящая невея. За помощью обращались к народным врачевателям - ведунам, знахарям, зелейникам. Народные приемы лечения, с одной стороны, предполагали веру в заговоры, "наузы" (узлы и амулеты), жертвенные и очистительные обряды, с другой - основывались на применении лекарственных средств, рукодействии, назначении банных процедур.
Заговоры - языческие обращения к злыдням с требованьями оставить больного и скрыться в глубинах мироздания - возникли в глубокой древности. Передаваемые из уст в уста, из поколения в поколение некоторые из них сохранили первоначальный смысл. Серединой XIV века датируется заговор против плеврита, очевидно, использовавшийся и в более ранние времена: "Есть море золото, на золоте море золото древо, на золоте древе золоты птицы - носы и ногти железные, дерут - волочат от раба божия (усови) на мхи - на болота. Есть море золото, на золоте море бел камень, на беле камени сидит красная девица с палицею железною, тепет, обороняет, отлучает от раба божия усови на мхи - на болота.
Есть море золото, на золоте море золот корабль, на золоте корабле едет святый Николай, отворяет морскую глубину, поднимает железные врата, а залучает от раба божия усови аду в челюсти". Значение этого поэтического заклятия раскрыто известным исследователем фольклора А. Афанасьевым, который объяснял: "Злой дух болезни прогоняется во мхи-болота и в ад. Море - поэтическое название неба; эпитет "золотой", данный этому морю, означает: светлый, озаренный лучами солнца. Дерево и корабль - метафоры тучи, бел камень - метафора солнца. На дереве - туче сидят золотые птицы с железными когтями и клювами, т. е. молнии, острыми стрелами которых и разится нечистая сила болезни; подобно тому на солнцевом камне восседает красная девица Зоря, богиня весенних гроз и плодородия, и гонит демона железною палицею; а на корабле облаке плывет Николай угодник, заменяющий собой Перуна: он отворяет морскую глубину (= дождевые тучи) и низвергает демона в челюсти ада. Итак, изгнание болезни совершается при содействии громовника; как обновитель природы, победоносный враг зимы-смерти и творец весенней жизни, он исцеляет и все недуги".
Другие заговоры со временем настолько исказились, что представляли собой набор непонятных фраз. Однако произносимая шепотом, неоднократно повторявшаяся магическая формула заклинания оказывала сильное гипнотическое впечатление на пациента, вселяла в него надежду на выздоровление. Древние русичи искренне верили в спасительную силу амулетов - заговоренных оберегов. Их носили на шее, груди, пальцах и запястьях рук, у сердца, привешивали к поясу, который тоже считался защитным средством. Изготавливали обереги из различных материалов: меди, бронзы, драгоценных металлов, кости, камня, дерева в форме ложечек - символов сытости и благосостояния; ключиков - знаков богатства и сохранности; гребешков, предохранявших от болезней и паразитов; уточек и коньков, обеспечивавших благополучие семьи; челюстей, клыков и когтей хищников, отпугивавших зло; миниатюрных ножей и топориков, уничтожавших бесов. Особым видом амулетов, "излечивавших" различные болезни, были "змеевики" - нагрудные литые медальоны с надписями и изображениями двенадцатиголовых змей, давших название изделию. Они стоили дорого, так как делались индивидуально. Но древнерусские больные не жалели денег на них.
В целях защиты от внезапно налетавших злыдней русичи предусмотрительно покрывали солнечными и громовыми "добрыми" знаками жилище, на вершине кровли вырезали конскую голову, а у дверей вешали подкову. Орнаментировались все проемы, через которые могла проникнуть нечисть: ворота, окна, застрехи, щипец крыши, мебель, особенно колыбель, опечек и утварь внутри дома. Те же знаки-обереги вышивали на одежде, прежде всего, у горловины, на плечах, приполке, по подолу и низу рукавов. Весь богато декорированный костюм древнерусской женщины, сверкавший и звеневший от многочисленных украшений, символизировал, что она и ее семья в состоянии противостоять козням дьявола.
Простуду, радикулит, остеохандроз лечили в бане, здесь же рожали детей. Народные врачеватели собирали и предписывали употреблять лекарственные растения. Из натуральных продуктов использовали печеный лук, мед, квашеное тесто, сырую печень трески, желчь животных, сало, молоко и кисломолочные напитки, вино, пиво. Лекарства давали в виде соков, микстур, мазей, примочек и пластырей. Некоторые растения наделялись волшебными свойствами. В ночь на Ивана Купалу искали цветы папоротника, которые якобы приносили богатство и мудрость. Существовало поверье, что прострел (сон-трава) охраняет дом от злых духов, а разрыв-трава позволяет узникам ломать оковы, а ворам - отпирать замки. Привораживать любимых зелейники советовали при помощи растений кукоос, одолен и обратим.
Знахари, способные изгнать болезнь, пользовались большим уважением в народе. В "Изборнике Святослава" 1073 года сказано: "Егда бо ти детищь болить, то ты чародеиць иштеши". Христианская церковь вела ожесточенную борьбу с народными врачевателями. Уже в церковном Уставе князя Владимира "ведьство" и "зелейничьство" названы среди самых тяжелых преступлений. Статья 37 Устава Ярослава (первая половина XI века) предписывает: "Аще жена будеть чародеиница или наузница, или волъява или зелеиниця, или мужь, доличив, казнити ю, а не лишиться, митрополиту 6 гривен". Ефремовская кормчая XI века и Устюжская кормчая XIII века приравнивают волхва, обавника и наузницу в преднамеренно совершающим преступление отравителям и требуют: "отравник моучим боудеть..." и умрет. Но, несмотря на жесточайшие санкции, кудесники не прекращали своей деятельности. В первой половине XII века, согласно Уставу князя Всеволода, церковному суду подлежали "потворы, и чародеяния, вълхвование, ведъство, зелейницьтво".
Мрачные тени войны
Священнослужители одобряли больных, обращавшихся к монастырским и княжеским отечественным и приезжим врачам, практика которых контролировалась церковью. Уже Устав князя Владимира (конец X века) упоминает "лечица", подчиненного церковному суду. Монахи, как умели, помогали больным полезными советами и целительными зельями, однако представления братии о причинах немощей и методах их лечения немногим отличались от "медицинских" взглядов язычников-наузников.
Церковь объясняла болезни божьим наказанием за прежние прегрешения и требовала не лечить их, а терпеть. В анонимном "Словесвятого Иоанна Златоуста о лечащихся в болезни волхованием и наоузами" сказано: "Если ты впадешь в лютый недуг, и многие приидут к тебе, понуждая обратиться: одни - к чародеям, другие к волхвам, то ты (не ходи, а) на Бога уповай и терпи: эти страдания приносят тебе венец и избавление от мук вечных. Лежа в болезни, следует благодарить Бога. Поэтому мы и христианами зовемся, чтобы повиноваться Христу и не ходить к врагам божиим волхвам. Волхвы и чародеи - то враги божии; лучше нам умереть, чем пойти к врагам божиим. Какая польза целить тело, а душу губить? Или какое приобретение - здесь принять малое утешение, а там (на том свете - И. М.) быть посланными с бесами в вечный огонь?"
Взявшись за исцеление больного, монахи руководствовались учением Тертуллиана (II-III вв.) и блаженного Августина (IV-V вв.) о лечении культовыми средствами: молитвами, "святой" водой, приложениями к "чудотворным" иконам и мощам святых. Примеры подобных процедур содержит Киево-Печерский Патерик. Основатель монастыря Антоний "больныа исцеляша отъ своеа яди", но внушал им, что причина их выздоровления - молитва. Его ученик Агапит и пресвитер Дамиан поступали аналогичным образом. Зная секрет сильнодействующего препарата, Агапит излечивал даже обреченных на смерь, но подчеркивал, что "здравъ бываше больный молитвою его". Дамиан "специализировался" на детских недугах. Он применял различные масла, но внимание верующих акцентировал на одновременно возносимых обращениях к Богу.
В особо тяжелых случаях братия Киево-Печерского монастыря применяла своеобразную "штосс-терапию". После смерти князя-чернеца Святополка-Святоши монахи объявили его "исцелителем" от всех недугов. На тяжелобольных надевали его власяницу. По особому распоряжению игумена, знатных русичей возлагали на гроб святого Феодосия. Эти меры, как утверждали иноки, способствовали немедленному выздоровлению пациентов.
Были в древнерусском обществе и образованные светские врачи. В XI веке в Киеве практиковал Петр Суринян, "арменинъ родомъ и верою, хитръ бе врачеванию". Он умел поставить диагноз по внешнему виду и пульсу больного. С успехом пользовала больных Евпраксия Мстиславна внучка Владимира Мономаха, известная в народе под именем Добродеи. В 1122 году она вышла замуж за византийского императора Алексея Комнина и стала императрицей Зоей. Ну чужбине Зоя-Добродея продолжала овладевать медицинскими знаниями: читала Гиппократа, Ибн-Сина и др. Теоретические и практические сведения она изложила в руководстве по врачеванию "Алимма" ("Мази"), которое сегодня хранится во Флорентийской библиотеке Лоренцо Медичи. Знатоком античной медицинской литературы была жившая в XIII веке черниговская княжна Ефросинья: ей "бо ведущи книги Асклиповы и Галиновы".
Обращаясь к врачам, древние русичи не проводили четкого различия между язычниками-кудесниками, "профессиональными" и монастырскими лекарями. Главное, что требовалось от врача - и об этом писал Владимир Мономах в "Поручении детям" - это умение распознать и вылечить болезнь. Древнерусские "лечцы" учились "волшебству" врачевания долгие годы, запоминая народные советы, читая отечественную и переводную литературу. В сочинениях митрополита Илариона, новгородского епископа Луки Жидяты, летописца Нестора, Кирилла Туровского, Владимира Мономаха, Даниила Заточника содержались данные о симптомах болезней, суждения о врачевании: о кровопускании, прижигании, очистке ран и проч. Специальные сведения можно было почерпнуть из "Изборника Святослава" 1073 и 1076 годов. Основу его составили греческие книги, переведенные в X веке на болгарский язык, а затем переписанные и дополненные древнерусскими книжниками. Здесь есть записи об астрологии, лекарственной ботанике, минералогии, гигиенические советы, рекомендации о диетах, медицинские сведения. В "Изборнике" указаны названия и даны описания наиболее распространенных на Руси болезней, особенно психических, предпринята попытка уяснить их причины, поставлен вопрос о целях и задачах врачевания.
С XI века русским читателям был известен "Физиолог" - переведенный с греческого языка сборник материалов о животном и растительном мире, о минералах. Большой популярностью на Руси XI-XIII веках пользовались сочинения Теофраста, ученика Аристотеля, которого почитали как "отца ботаники": он много времени посвятил изучению лекарственных растений и препаратов. В XII-XIII веках был переведен греко-византийский сборник изречение "Пчелы", содержавший высказывания античных и византийских медиков и философов (Демокрита, Пифагора, Сократа, Аристотеля, Эпикура, Диогена, Теофраста, Плутарха, Диодора Сицилийского и др.). Для того, чтобы сохранить крепкое здоровье, "Пчелы" рекомендовали не скрывать немощь от врача, а пресекать ее в зародыше; много трудиться и вести умеренный образ жизни.
Древнерусские "лечцы" добились значительных успехов в практической деятельности. В их среде уже заметна "специализация". Одни из них применяли "фитотерапию", другие совершенствовались в "железной хытрости" - хирургии, причем последние подразделялись на "специалистов" в "едъне" (прижиганиях тела, кровопусканиях) и мастеров по "резанию". При помощи ножа делались достаточно сложные операции на различных участках тела, в том числе и черепно-мозговые; пытались удалять злокачественные опухоли. Была разработана техника хирургических перевязок ("привузов"), помощь роженицам, ортопедия, массаж.
В Киеве и Переяславле Южном при монастырях возникли приюты для нищих, нездоровых иноков и прихожан. В Киево-Печерской обители существовал даже "изолятор" для психически неуравновешенных людей. Когда сюда доставили крайне возбужденного пациента, чернец Лаврентий предупредил его: "Мы хощемъ въ печере затворити тя". Пройдя "курс лечения" в пещере, бесноватый, по свидетельству Киево-Печерского Патерика, "исцеле и добре нача смыслити".
Важное значение для поддержания здоровья имели качественная пища, личная гигиена и противоэпидемические мероприятия. Древние русичи употребляли в пищу богатые витаминами и белками экологически чистые продукты. В рационе преобладали мучные и крупяные блюда из ржи, пшеницы, ячменя, овса, проса: хлеб, называвшийся "жито", и каши. Кашами, впрочем, называли не только крупяные изделия, но вообще все блюда из измельченных продуктов.
Немаловажное место в питании русичей занимали продукты, собранные в лесу: грибы, ягоды, орехи. В меньшей степени в домонгольской Руси употребляли мясную и молочную пищу. В значительных количествах добывали богатую фосфором рыбу: севрюгу, осетра, лосося, стерлядь, щуку, леща. Мясо и рыбу варили, жарили, солили, коптили и вялили.
Кроме отечественных продуктов в пищу шли заморские деликатесы - овощи, фрукты, оливковое масло, вино, горчица. К примеру, в Гнездовском могильнике около Смоленска обнаружена византийская амфора X века, в которой привезли горчичный порошок, о чем свидетельствует надпись на сосуде: "гороухща".
Древнейшей культурно-бытовой традицией русского народа была забота о гигиене тела и чистоте белья. Утром обязательно умывались и чистили зубы. Перед едой и после работы мыли руки, еженедельно посещали баню. В одной из новгородских берестяных грамот начала XII века в описи женского имущества, возможно, приданного, упомянуто "шьсть гоубиць" - небольших банных или туалетных губок. С XI века на Руси было известно мыло, как местного производства, так и привозное, немецкое и французское.
Различными способами русичи пытались препятствовать распространению эпидемий. Арабский путешественник Ибн-Фадлан (921-922 гг.) так описывал обычаи славян: "Если кто-либо из них заболел, то они разобьют для него палатку в стороне от себя, оставят его в ней, положат вместе с ним некоторое количество хлеба и воды и не приближаются к нему и не говорят с ним... если он выздоровеет и встанет, то возвратиться к ним, а если он умрет, то они его сожгут". На необходимость изоляции заразных больных указывалось также в "Изборнике Святослава" 1073 и 1076 годов.
По окончании боя обязательно обходили ратное поле, собирали трупы, которые захоранивали. Византийский историк X века Лев Диакон сообщает, что после одного из сражений Святослава с византийцами у Доростола, "когда наступила ночь и засиял полный круг луны, скифы (русичи - И. М.) вышли на равнину и начали подбирать своих мертвецов. Они нагромоздили их перед стеной, разложили много костров и сожгли, заколов при этом по обычаю предков множество пленных, мужчин и женщин". В некоторых случаях защитные меры являлись стихийной реакцией на быстро распространявшийся мор. В 1092 году, заметив, что "аще кто вылезаще ис хоромины... абье оуязвенъ бяше невидмо от бесовъ и с того оумираху", напуганные люди "не смеяху излазити ис хоромъ". Готовя умерших к процедуре захоронения, предполагавшей большое скопление народа, трупы обмывали, обрабатывали антисептическими средствами, заворачивали в саван, узкие полосы холста или бересту. Очистительную функцию имел погребальный костер язычников. Несмотря на то, что древние русичи не могли научно объяснить причины болезней, а потому целью врачевания считали изгнание из организма злых духов, знания, приобретенные в практической медицинской деятельности, помогали им бороться с недугами и наслаждаться жизнью.