Какие силы спровоцировали войну 1812 года между Францией и Россией? Чем вредны исторические спекуляции на теме борьбы с Наполеоном? Об этом рассуждает ведущий научный сотрудник Центра гуманитарных исследований РИСИ, кандидат исторических наук Пётр Валентинович Мультатули, критикующий книги авторов, претендентов на лавры первооткрывателей устоявшихся истин.
Сегодня есть силы, которые хотят отнять у нас память и о другой войне - Отечественной войне 1812 г. Люди, посягающие в наше время на всенародную святыню, были гениально выведены Ф. М. Достоевским в образе Павла Смердякова: "В 12 году было на Россию великое нашествие императора Наполеона французского первого, и хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые французы: умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки-с". Подобная идея присутствует и в творчестве некоторых современных публицистов. Но особенно опасны работы профессионального историка, кандидата исторических наук Олега Соколова: особенно его последняя монография "Битва двух империй". Соколов - наиболее яркий представитель "адвокатов Наполеона". Его творчество высоко оценено во Франции: он возведён в кавалеры Почётного легиона.
На обложке книги Соколова написано: "Впервые - раскрыта истинная причина войны Наполеона с Россией". Оказывается, утверждает Соколов, в планах Александра I "речь шла ни больше ни меньше, как о внезапном нападении на французские войска".
По Соколову, в 1812 г. была вовсе не Отечественная война, а "русско-французская". Здесь та же логика, что и у Резуна и его последователей, которые называют Великую Отечественную войну "советско-нацистской".
Самым опасным положением книги О. Соколова является героизация Наполеона. Одного из самых страшных персонажей всемирной истории, захватчика и губителя миллионов людей, автор представляет читателю неким античным героем, "невинной жертвой" "коварного" императора Александра.
Наполеон был прямым порождением кровавой Французской революции 1789 г., которая, по сути, была первым антихристианским переворотом мирового масштаба. Казнь благочестивых короля Людовика XVI и королевы Марии-Антуанетты стала началом чудовищного террора. 10 июня 1794 г. по настоянию Робеспьера Конвент принял Декрет "О врагах народа". Новое орудие смертной казни, гильотина, работала беспрерывно, лишая жизни тысячи невинных людей. Так, 17-летняя дочь живописца Жозефа Берне была обвинена в спекуляции и казнена за то, что у неё оказалось
5 тыс. свечей, выданных в уплату долга её отцу. В одной из французских деревень были казнены 63 женщины за то, что участвовали в тайном богослужении. В другом местечке передвижные трибуналы приговорили к смерти и казнили около 400 детей в возрасте от 6 до 11 лет за то, что это были дети богатых или просто зажиточных людей. Мощи святой Женевьевы, покровительницы Парижа, были прилюдно сожжены на Гревской площади. Подобная участь постигла мощи многих других святых. В церкви Сорбонны студенты вместо мяча играли черепом кардинала Ришелье.
Ведущую роль в карьере Наполеона сыграли тайные общества - "франкмасоны". Масоны всячески способствовали возвышению Наполеона. Его старший брат Жозеф Бонапарт был главой Великих Востоков Франции и Италии, по существу - масонским "папой".
В отличие от общепринятого мнения после принятия Наполеоном императорского титула Франция не стала монархией, так как Наполеон был провозглашён "императором Республики", который клялся защищать "права и свободы, завоёванные в ходе революции".
По имеющимся сведениям, Наполеон был посвящён в императоры (высшую степень розенкрейцеров) ещё в египетской пирамиде. Если это так, то титул "император", принятый Наполеоном в 1804 г., был именованием не монарха, а главы оккультного сообщества. А. Рачинский пишет: "Титул Императора Республики, принятый Наполеоном, представляет собою настоящий идеологический манифест. За императором предполагается империя, но одна Франция даже в расширенных границах 1804 года не соответствует традиционным критериям. Следовательно, новый император должен был отправиться на завоевание своей империи. Слово Республика, способное прикрыть любую политическую реальность, вплоть до всемирной Республики, делу не мешает".
Сам Наполеон признавал: "Цель одного из моих великих планов было воссоединение наций, которые были разъединены и разделены на части революцией и политикой. Я был намерен объединить каждый из европейских народов в одно государство". Создание всемирного единого государства - цель всех вчерашних и сегодняшних глобалистских сил.
Коронация Наполеона 2 декабря 1804 г. в Париже явилась фарсом и глумлением над христианским венчанием на царство. Из собора Нотр-Дам были удалены все христианские символы. В отличие от знаменитой картины Давида во время коронации Папа римский находился в алтарной, восточной части храма, а Наполеон восседал на троне в западной. Как известно, в христианской символике запад символизирует собой сатану.
В эпоху Наполеона в Париже было разрушено и превращено в каменоломни больше храмов, чем в годы якобинского Конвента. В 1812 г. граф А. X. Бенкендорф вспоминал о своих впечатлениях от вида Успенского собора Кремля сразу же после того, как французы оставили Москву: "Мощи святых были изуродованы, их гробницы наполнены нечистотами; украшения с гробниц сорваны. Образа, украшавшие церковь, были перепачканы и расколоты. Алтарь был опрокинут; а людские и конские трупы наполняли зловонием своды, которые были назначены принимать ладан".
Под стать императору была и его "Великая армия". При 400 тыс. человек, перешедших через Неман, не было ни одного священника. Из 12 тыс. скончавшихся в Москве солдат и офицеров Великой армии только двое были погребены по христианскому обряду, остальных, как падаль, закапывали в садах и на пустырях.
Совокупность исторических фактов свидетельствует, что все действия императора Александра I в 1805-1807 гг. были вызваны не пресловутой "завистью" к Наполеону и не "маниакальным желанием" воинской славы, которые ему приписывают, а пониманием особой опасности Наполеона и стоящих за ним сил для христианской Европы.
Император Александр уже тогда был преисполнен осознанием особой миссии России, которую он выразил гораздо позже, в 1820 г., в письме к княгине С. С. Мещерской: "Мы заняты здесь важнейшей заботой, но и труднейшей также. Дело идёт об изыскании средств против владычества зла, распространяющегося с быстротою при помощи всех тайных сил, которыми владеет сатанинский дух, управляющий ими. Это средство, которое мы ищем, находится, увы, вне наших слабых человеческих сил. Один только Спаситель может доставить это средство Своим Божественным словом".
Решающим поворотом в отношениях между Александром и Наполеоном стало убийство представителя родственного Бурбонам рода Конде герцога Л.-А. Энгиенского, который проживал в суверенном Герцогстве Баденском. 10 марта 1804 г. Бонапарт безо всяких оснований обвинил Энгиенского в организации заговора против него и отдал приказ о захвате герцога и доставке во Францию. В ночь с 14 на 15 марта отряд французских драгун выполнил приказ Первого консула. Герцог Энгиенский был доставлен во Францию и 21 марта 1804 г. расстрелян во рву Венсенского замка. После этого цареубийца Бонапарт навсегда стал в глазах Александра I вне закона.
Соколов уверяет, что в 1805 г. Александр был инициатором создания III коалиции и нападения на Францию. На самом деле главной причиной действий царя была захватническая политика Бонапарта. Общей целью складывающейся коалиции было заставить Наполеона очистить Ганновер, Голландию, Швейцарию, Италию и вернуть сардинскому королю Пьемонт. При этом в планах Александра I в 1805 г. не ставилась задача вторжения во Францию и свержение Наполеона, а только освобождение незаконно им оккупированных территорий.
Православная церковь, как, впрочем, и католическая, объявляла Наполеона выразителем и ставленником сил зла. Император Александр, участвуя в антинаполеоновских коалициях 1805-1807 гг., пытался донести это до монархов Европы. Встретив с их стороны узконациональный эгоизм и нежелание воевать за общие интересы, более того - их готовность подчиниться агрессору, царь решил воспользоваться стремлением Наполеона к передышке и заключил с ним мир. При этом Александр I понимал, что ненасытная алчность Наполеона к завоеваниям неминуемо приведёт его к новой войне с Россией.
Наполеон думал, что в Тильзите он настолько обаял царя, что отныне тот будет верным орудием его политики. Государь стремился, чтобы Наполеон именно так и думал. Александр писал своей сестре великой княгине Екатерине Павловне: "Бонапарт считает, что я дурачок, ну что ж, смеётся тот, кто смеётся последним. Веемой надежды на Бога". Он решил максимально воспользоваться предоставленной ему передышкой. Тильзитский мир позволил Александру I присоединить к России Финляндию и Аландские острова. Царь лично фактически завербовал наполеоновского посла А. де Коленкура, от которого получал важные сведения о планах французского императора. В Париже молодые порученцы Александра граф А. И. Чернышёв и граф К. В. Нессельроде организовали мощную разведывательную сеть. В числе их платных информаторов был и служащий военного министерства Мишель, который составлял лично для Наполеона ежедневную сводку французского главного штаба.
К 1810 г. Наполеон понял, что он ошибся в Александре. В январе 1811 г. царь дозволил привоз в Россию колониальных товаров под американским флагом. Мера эта не нарушала пункта Тильзитского договора о запрете торговли с Англией.
30 декабря 1810 г. французские войска захватили герцогство Ольденбургское, глава которого приходился дядей императору Александру I. Суверенитет герцогства был предусмотрен Тильзитским договором. Поэтому захват герцогства Ольденбургского был личным оскорблением Александра I. Россия заявила резкий протест, который Наполеон проигнорировал.
Начало 1811 г. было ознаменовано концентрацией наполеоновских войск в Германии. Всей Европе уже было ясно: они будут действовать против России. 18 декабря 1811г. князь Куракин доносил из Парижа Александру!: "К сожалению, должен повторить, что война не подвержена уже ни малейшему сомнению"20. 10(23) июня, за сутки до нападения Наполеона, государь писал графу А. Н. Салтыкову: "Ежечасно ожидаем быть атакованы. С полной надеждой на Всевышнего и на храбрость Российских войск готовимся отразить неприятеля".
Соколов уверяет, что со стороны Наполеона это были лишь оборонительные меры от готовящейся агрессии России. Он утверждает, что в ноябре 1810 г. Александр I в записке А. Е. Чарторыйскому поручал своему посланнику всячески привлекать на сторону России поляков и немцев на случай новой войны с Наполеоном. Соколов спешит сделать вывод: "Эта записка не оставляет никакого сомнения в том, что Александр готовился к агрессии". Вывод этот либо имеет целью сознательную дезинформацию, либо демонстрирует незнание автором вопросов военного планирования. Подобные планы разрабатывает любое государство. В случае с Александром дело не шло дальше планов. Уже в письме от 31 января (12 февраля) 1811 г. к А. Е. Чарторыйскому Александр I указывал: "Нет сомнения, что Наполеон старается вызвать Россию на разрыв с ним в надежде, что я действительно сделаю ошибку и стану агрессором. При существующих обстоятельствах это действительно была бы ошибка, и я решил её не делать"23. После этих слов все подсчёты Соколова полков, дивизий, провианта с маркитантами, которые якобы стягивал царь к польской границе, становятся абсолютно бессмысленными.
Важным доказательством невозможности для Александра I даже помышлять о нападении на Варшавское герцогство была международная обстановка, сложившаяся в начале 1812 г. Накануне нападения Великой армии Россия вела уже две долгих войны: с Персией и Османской империей. С последней мир удалось заключить за месяц до наполеоновского вторжения. В январе 1812 г.
вспыхнул мятеж в Кахетии, инспирированный турками и французами. В Европе Россия осталась без союзников.
В 1811г. князь Б. И. Багратион предлагал императору Александру I вторгнуться на территорию герцогства Варшавского, где разбить противника по частям прежде, чем тому удастся сконцентрироваться. Российский историк П. Н. Грюнберг пишет: "Александр I не мог принять планы, основанные на превентивном ударе с благородной целью отодвинуть войну и разорение от границ России. Как бы ни были они продуманы и аргументированы в военном отношении, они приносили политический ущерб, давали противнику формальный повод объявить Россию зачинщиком войны".
Тем не менее Александр I решил использовать элемент этого плана и выдвижением армии Багратиона к границам дезориентировать неприятеля. 14 апреля 1812 г. Александр I выехал в Вильно, чтобы "на месте определить планы действий". 27 апреля русский посол в Париже вручил Наполеону ультимативное требование отвести войска из Пруссии или хотя бы гарантировать такой отвод в ближайшем будущем. В ответ Наполеон стал тщательно избегать любых контактов с русским послом. Соколов правильно объяснил причину подобного поведения Наполеона: "Он боялся отказать, так как не хотел, чтобы русские войска перешли в наступление и сорвали тем самым его тщательную подготовку к кампании". Но именно этого и хотел Александр I! Вся его "подготовка" к войне была ничем иным, как большой военной игрой, призванной дезинформировать Наполеона и заставить его начать наступление. Император Александр выбрал единственно верную тактику: заманивая неприятеля в глубь России.
Ярчайшим примером этой тактики служит знаменитый Дрис- ский лагерь. Он являлся частью стратегического плана генерала К.-Л. Пфуля (или Фуля). Сколько раз советская историография высмеяла глупого пруссака и "бездарного" Александра I, которые чуть не погубили армию, собрав её в одном лагере! На самом деле Дрисский лагерь был искусно расставленной ловушкой для Бонапарта. Главное было заставить Наполеона поверить, что русские войска соединятся и будут обороняться именно под Дриссой. При приближении противника к Дриссе лагерь был немедленно оставлен, что стало для Наполеона полной неожиданностью: русские ушли в неизвестном направлении. Война приобретала для захватчиков зловещий характер.
Казалось бы, планы Наполеона в отношении России известны давным-давно: разгромить русскую армию, захватить Москву и Петербург, принудить царя к миру, отчленить от России обширные территории и, как говорилось в прокламации французского императора к Великой армии, положить "конец пятидесятилетнему кичливому влиянию России на дела Европы".
Однако Соколов считает вышеназванные планы позднейшими выдумками. Декларировав, что Россия готовила нападение на французскую империю, он должен объяснить, почему "обороняющийся" французский император оказался не у стен Парижа, а в Москве. Соколов раскрывает план Наполеона в следующем пассаже: "После разгрома главных сил русской армии занять территорию бывшей Речи Посполитой и в случае, если Александр проявит упорство и не пожелает заключить мир, дожидаться, пока он не будет вынужден пойти на мировую. Наполеон не собирался двигаться в исконно русские земли, а уж тем более идти на Москву".
Получается, что Наполеон напряг силы всей Европы, собрал огромную армию, понёс колоссальные финансовые затраты только для того, чтобы воссоздать Речь Посполитую? Сидеть в бездействии в захолустном Минске или Витебске, ждать непонятно какого решения Александра? Наполеон глупцом не был. Лучшим доказательством этому служит то, что, захватив и Вильно, и Минск, и Витебск, и Смоленск, - Наполеон не остановился, никакой Польши не создал, а продолжал движение вперёд. 12(24) июня 1812 г. Великая армия перешла через Неман и вторглась в пределы Российской империи, а уже 25 июня (9 июля) Наполеон объявил ближайшему окружению, что "имеет намерение наступать на Москву и Петербург". Соколов спрашивает: зачем императору было рваться в Москву, этот "губернский город"? Эти рассуждения Соколова демонстрируют, что Наполеон лучше его понимал русскую историю. Завоеватель ясно отдавал отчёт, что Москва - это не "губернский город", а сакральное сердце России. В июне - начале июля 1812 г. Наполеону было намного легче идти на Петербург, чем на Москву: и расстояние короче, и силы, обороняющие Северную столицу, состояли из одного корпуса генерал-лейтенанта П. X. Витгенштейна. Тем не менее Наполеон предпочёл длинный и полный опасностей путь на Москву. Почему?
Наполеон никогда не скрывал, что его цель - создание всемирной империи, в которой России не было места. К моменту нападения на Россию французский император достиг огромного могущества. И дело было не только в Европе. Бонапарт имел самый тесный контакт с правящими кругами Соединённых Штатов Америки, которые всячески содействовали его успеху. В самый канун войны США начали войну с Англией, напав на английские владения в Канаде и Флориде. Этим они фактически открыли "второй фронт" для содействия Наполеону. Почти одновременно с Северной Америкой сторонники Наполеона выступили и в Южной, которую быстро охватило пламя так называемых "войн за независимость". В 1810 г. Боливар поднял восстание против испанцев в Новой Гренаде (нынешние Колумбия и Венесуэла). Симон Боливар был на службе у революционной Франции, а после 1800 г. стал помощником Наполеона для особых поручений. По воспоминаниям С. Боливара, Наполеон посылал ему в Латинскую Америку, в основном через США, деньги, оружие и военных советников. В тот же период крупномасштабные мятежи начались против испанцев в Аргентине, Уругвае, Парагвае, Чили. Не вызывает сомнений, что "освобождённые" республики Латинской Америки предназначались для вхождения во всемирную империю Наполеона, особенно если учесть, что все эти страны были бывшими испанскими колониями, а в Мадриде сидел новый "король" Жозеф Бонапарт.
Но почему же всё-таки Наполеон шёл именно на Москву? Во-первых, потому, что он хорошо понимал её духовное значение для русского народа. Во-вторых, в Москве, в отличие от Петербурга, его ждала "пятая колонна". Самой главной фигурой среди этих сторонников следует выделить, конечно, Сперанского. Это, пожалуй, единственный представитель России, который заслужил у Соколова бесконечные славословия. Ведь его "сам" Бонапарт назвал "единственной светлой головой в России". Конечно, такого человека "мстительный, злопамятный" Александр I возненавидел и выслал из Москвы. Что же такого сделал Сперанский, за что царь распрощался со своим бывшим любимцем, которого не просто уважал и ценил, но и которого поднял из самых низов (Сперанский был сыном дьячка) до вершин социальной лестницы? Накануне войны Сперанский предлагал царю самоустраниться и передать всю власть некой "Боярской думе". Что это была за "Боярская дума", становится ясно, когда мы вспомним, кого ждал Наполеон на Поклонной горе перед тем, как войти в Москву. А ждал он "бояр". Лев Николаевич Толстой думал, что Наполеон был невежественен в русской истории и не знал, что бояр в России давным-давно не существует. На самом деле "боярами" назывались его сторонники в высших эшелонах российской власти.
О заговоре Сперанского государю постоянно докладывал московский градоначальник граф Ф. В. Ростопчин. По совету графа Ростопчина был отдан приказ об эвакуации всего населения Москвы перед занятием её Наполеоном. Среди эвакуированных было большое число представителей "бояр". Но тем не менее некоторые из них остались в Москве и дождались вхождения Бонапарта
Строжайший приказ о поголовной эвакуации и Великий пожар московский разметали эту силу, сделали бесполезным и ненужным её появление на исторической сцене. Идя походом на Россию, потерявший голову от самоуверенности Наполеон говорил Коленкуру: "Меньше чем через два месяца Россия запросит мира".
Пройдёт четыре месяца, и в сожжённой Москве, в условиях приближающейся зимы, за тысячу километров от Парижа, Наполеон униженно будет трижды просить мира у русского царя: "Я веду войну с Вашим Величеством безо всякого озлобления. Если Вы, Ваше Величество, хотя отчасти сохраняете прежние ко мне чувства, то Вы благосклонно прочтёте это письмо".
Презрительное молчание было ответом на эти письма. Наконец Наполеон, не выдержав губительного для своей армии "сидения" в Москве, наглумившись над святынями нашего Отечества и приказав взорвать Кремль, двинулся в направлении на Калугу. Но и здесь французского императора ждала неудача. В битве под Малоярославцем он понёс большие потери, а сам едва не попал в плен. "Всемирному" императору оставалось отступать по разорённой Старой Смоленской дороге, со всех сторон подвергаясь атакам регулярных частей, казаков и партизан, навстречу зиме, голоду и гибели. Возмездие настигло Великую армию: сотни тысяч людей нашли себе могилу в снегах России. А бюллетень Великой армии 3 декабря 1812 г. сообщал: "Здоровье Его Величества никогда не было столь хорошим".
Для Наполеона осталось неразрешимой загадкой, почему все народы России, за исключением небольшого числа отщепенцев, поднялись на борьбу с ним. И не только русские. Поляки, литовцы, белорусы Российской империи, которых Наполеон пришёл "избавлять" от русского гнёта, встречали его враждой и недоверием. Большую помощь русской армии оказало еврейское население западных районов империи.
Но самое главное, чего не мог понять Наполеон и во что всегда свято верил Александр: "Велик Господь наш Бог в милостях и во гневе Своем!" "Господь шёл впереди нас, - заявил после победы царь. - Он побеждал врагов, а не мы!" Действительно, в России 600-тысячная армия погибла полностью, формально не проиграв ни одного сражения! На памятной медали в честь 1812 г. он повелел отчеканить слова: "Не нам, не нам, а имени Твоему!"
В побеждённую Францию русские войска во главе с Александром I входили не как мстители, но как освободители. Александр не сжёг Парижа, не взорвал Тюильри и не расстреливал французских пленных. Пока Наполеон отправился в свой бесславный путь на Эльбу, встречаемый проклятиями французского народа, в Париже народ с восторгом приветствовал императора Александра. На площади Согласия, где в 1792 г. принял мученическую смерть король Людовик XVI, а при Наполеоне пламенела огромная пятиконечная звезда, состоялся большой благодарственный молебен Российской Императорской гвардии. Была Пасхальная неделя. На помост, установленный на месте пламенеющей звезды, поднялся молодой высокий государь Александр Павлович, окружённый духовенством. По бокам помоста стояли не только русские генералы, офицеры и солдаты, но и французские маршалы. За ними толпились парижане. Раздался возглас: "Христос Воскресе!" И над Парижем пронеслось многотысячное и всесокрушающее: "Воистину Воскресе!" В этом и заключался смысл великой победы России над наполеоновской империей.